Минус птица день и птица ночь минус

Время как быстрая птица

Am
Время как быстрая птица,
Dm
И нам покой только снится,
E
Часто в душе повторяем:
F E
“Что день с собой принесёт?”
Am
Так день за днём исчезает,
A7 F
Время летит, словно знает –
Dm E Am
Скоро за нами Спаситель придёт.

Припев:
Dm
Не улетай, время, постой,
Am
Нас подожди немного.
Dm E
Столько людей, столько друзей
Am A7
Не нашли, не нашли Бога!
Dm C F
Время, постой, не улетай, в небо одна дорога.
Hm E Am
Дай ещё шанс, последний шанс им найти Бога.

Часто мы время теряем,
Ближнего не замечаем.
Остановись для нас, время,
Дай нам тобой дорожить,
Чтоб не в числе тех нам быть –
Кто не прощал, кто не любил,
Кто о Тебе, Господь, забыл,
Кто за Тобою не шёл и Тебя не нашёл.

Время как быстрая птица,
Что в небо к Богу стремится.
Всё оставляя, всё забывая,
Чтобы к нам не возвратиться.

Аппликатура аккордов песни: “Время как быстрая птица“

Фонограмма (минусовка) песни: “Время как быстрая птица“

Скачать фонограмму (минусовку): [прямая ссылка на аудиофайл]
Подсказка! Если вместо загрузки фонограммы запускается аудиоплеер, то нажмите правой клавишей мыши на ссылку фонограммы, затем выберите пункт в контекстном меню браузера “Сохранить объект как…” или “Сохранить ссылку как…” и укажите целевую папку, в которую скачается аудиофайл.

Источник

Песня — это птица минусовка

Порой мне кажется, что песня это-птица
В заоблачно поривших в облаках
И мне уже тогда совсем не спится
Мне хочется туда, где райский сад в цветах
Мне очень хочется дать сердцу насладиться
Лети ко мне красавица, Лети
Жар-птица милая, моя Жар-птица
Ты надрываясь мне «Люблю, люблю» кричи

Мир восторгов, Мир соткан из огня
Этот эликсир только для меня
Краску музыки Я всегда зову
Песню красоту, сердцем я лечу

Хочу полетіть в райськії сади,
В мріях там живе музика завжди.
В неземну красу серцем я лечу,
Можу птахи спів слухать досхочу.

І віриться мені, що пісня – птаха дивна,
Що в небесах літає у хмарках,
І сни несуть мене у світ чарівний,
Так хочу я туди, де райський сад в квітках.
А пісня-птаха знов і знов мені насниться,
Лети до мене, у піснях лети,
Жар-птиця, пісне, ти моя жар-птиця,
Люблю тебе й лечу з тобою у світи, світи.

Дивовижний світ створений з вогню,
Еліксир життя з піснею я п’ю.
Можу птахи спів слухать досхочу,
В пісні у красу я завжди леч

Скачать минусовку (полная версия)

Добавить страницу в избранное

Автор минуса: Кормишин Виктор

Исполнитель: Даяна Кирилова

Стиль / жанр: Детские

В случае любых затруднений вы всегда можете обратиться в службу поддержки клиентов по адресу:

Источник

Минус птица день и птица ночь минус

Издательство Российского союза писателей приступило к формированию Антологии русской поэзии за 2021 год.

Премия «Поэт года»

Открыт конкурс национальной литературной премии «Поэт года» за 2021 год.

Премия «Наследие»

Открыт конкурс на соискание премии за 2021 год, торжественная церемония вручения премии за 2020 год состоится в июне 2021 года.

Премия «Русь моя»

Начался прием рукописей на соискание премии за 2021 год, итоги будут подведены ко Дню рождения Сергея Есенина.

«Георгиевская лента»

Открыт прием произведений за 2021-2025 год. Награждение победителей состоится в канун празднования Дня Победы.

«Классики и современники»

Конкурс проводится совместно с Литературной газетой в номинациях «Поэзия» и «Проза».

Портал Стихи.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и законодательства Российской Федерации. Данные пользователей обрабатываются на основании Политики обработки персональных данных. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.

Ежедневная аудитория портала Стихи.ру – порядка 200 тысяч посетителей, которые в общей сумме просматривают более двух миллионов страниц по данным счетчика посещаемости, который расположен справа от этого текста. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.

Источник

Позвоните бабушке

Второй по старшинству – восемьдесят четыре. Антонина Яковлевна хранит книгу Блау под кроватью, вместе с томиком стихов. Над изголовьем – лампа, у бабушкиной боевой подруги часто бессонница и она вынуждена любить читать по ночам.

«Не очень» – говорит мне она. – «Но сейчас пишут столько странного». Но книгу не возвращает. «Читаю».

Рядом с односпальной кроватью портрет мужа на стене, и я всегда притормаживаю, когда меня ведут на балкон, чтобы поймать взгляд человека со старой фотокарточки.

Мужик из года в год смотрит на меня одинаково. Обстоятельно и прямо. Я возвращаю ему прямой взгляд и выхожу на балкон.

Окна распахнуты настежь – лето. За окном курлыкают голуби в ожидании порции пшена. Антонина тайком подкармливает их, жалуется мне на соседей, и показывает стройку внизу – «ах-эти-москвичи».

Я облокачиваюсь на подоконник, и с удовольствием изучаю масштаб проблем внизу – город отстоял исторические здания рядом и «этим-москвичам» пришлось изменить проект – здесь нельзя забивать сваи, и такой метод подготовки котлована я вижу впервые.

Антонина негромко рассказывает новости, голуби курлычут, пахнет выхлопными газами, солнцем, летом и жидкостью для мытья окон. Бабушкина подруга стала совсем старенькой, и в этом году первый раз вызывала клининг.

Я слушаю, жмурюсь от солнца, киваю, и, нырнув в карман, достаю маленький кусочек картона, вращая ценность между пальцами. Именно ради этого вопроса я и пришла сегодня.

Антонина подслеповато щурится, ищет очки, изучает с одной стороны и с обратной, и потом, степенно сложив дужки, отрицательно дергает головой, скорбно поджав губы.

Объяснять чье – больше не нужно. Почерк на куске картона прыгает, а так тряслись руки только у двоих.

Я киваю ещё раз. Мы молчим несколько минут об одном и том же.

Потом я затягиваюсь. Голуби вспархивают с подоконника – им не нравится запах дыма. Пью кофе со сливками из большой кружки – кофе Антонина держит специально для меня – «хороший», самый дорогой из доступных на её пенсию, который продают в соседней «Ленте».

Минус двадцать минут разговоров, минус две сигареты и полторы чашки, и я – прощаюсь.

Мое расследование – окончено.

Жизнь идет. Книги пишутся. Всё своим чередом. На каждый том приходится несколько жизненных пике и один катаклизм, который сотрясает все до основания.

На пятом было несколько перерывов в выкладке. И один из них был, потому что умерла бабушка.

Но это пост не сочувствия для. И не о смерти.

Это пост о жизни. Жизнеутверждающий пост.

Небо сегодня ночью ясное – видно звезды, и я напрягаю память – честно, без «окей-гугла», чтобы вспомнить названия созвездий из курса астрономии.

Собак ловит ящериц. И мышек. Черная собака черной ночью в черных кустах. Совершенно своенравная собака. Ежевечернее столкновение характеров – я хочу, чтобы живность жила своей тихой ночной жизнью, собак – сытая и холеная – развлекаться.

Я говорю – «Иди сюда! Не трогай! Пусть живут!»

«Выживут самые умные, им не повредит немного напрячься» – фыркает черная морда из кустов, но предусмотрительно не выходит на свет, потому что тень от тапочка на ноге покачивается из стороны в сторону. А что такое «тапочек» морда знает.

Шух-шух, шух-шух. Шуршат кусты. Звезды вспыхивают сверху. Жизнь идет своим чередом. Я кутаюсь в теплую шаль до сих пор пахнущую бабушкой. Можно кутаться, и, если закрыть глаза, вдохнуть, то кажется, что все будет хорошо. Почти, как раньше.

У меня не бился таймлайн финала. Я нервничала, переводила бумагу, и выплескивала на окружающих недовольство собственным низким уровнем ай-кью.

Мы начали потихоньку разбирать бабушкины вещи. И первый том книги был сунут в шкаф, явно наспех, среди вещей. Кусочек картона ровно на одной трети – вместо закладки. На котором трясущимся почерком были выведены слова из книги.

«Почему ты не сказала мне, Ба?».

«Потому что ты не спросила».

Я тогда вручила ей изданную книгу, как шоколадную медальку. Невкусная, но все дарят. Хоть обложку посмотрит. Картинка она и есть – картинка.

В высокомерии своем я решила за нее.

Что она не будет читать – книга слишком большая для издания, шрифт слишком мелкий даже для меня, не то, что для Ба, и… мы до сих пор решаем куда снести книги из шкафов, которыми заставлена одна комната полностью – вся домашняя классическая библиотека.

Она покивала мне тогда.

Сжимая книгу лапками-веточками. Долго щурилась, пытаясь прочитать благодарственную надпись – и я была уверена, не поняла, открыв первую главу, совершенно ничего.

Мелкий шрифт. Классическая библиотека. Странное название. Внучка развлекается.

Она уже почти год ничего не читала – рассматривала картинки в журналах.

«Почему ты не сказала мне, Ба? Ну почему? Почему? Почему? Почему?!»

Потому что мне не пришло в голову спросить. В высокомерии своем я всё решила за двоих.

Потому что у меня постоянно не было времени на «пустые» разговоры – мы были озабочены скорыми, уколами, лекарствами, давлением… делами.

Не нашлось времени сесть рядом и поинтересоваться.

А спустя несколько месяцев я нашла книгу в шкафу. С кусочком картона вместо закладки. На котором трясущимся бабушкиным почерком были выведены непонятные слова из моей книги.

Из которых я могу отчетливо прочитать только последние: «эмпатия – условно направленная?»

До меня доходит долго. Анализ вероятностей, опрос свидетелей, проведение расследования. И вердикт: «Ты полная идиотка. Высокомерная идиотка».

Ба читала книгу.

Кусочек картона оторван от упаковки мази с ходроитином. Для суставов. Потому что она не брала ручки в руку уже год, ничего не писала, и чистые листики постепенно исчезли со столика рядом с диваном. Но мазь была.

Мы ищем одобрения – внешнего, или внутреннего – у себя самого. Значимость людям и событиям назначаем мы сами.

«Разгромная хрень под ноль» может даже не колыхнуть поверхности души, если у критика статус «зеро» в нашем внутреннем табеле о рангах.

Простое аккуратное слово «плохо» — может вогнать в депрессию, если эта скажет человек, значимость мнения которого приближается к сотне.

Простой кусочек картона, найденный в шкафу через несколько месяцев, написанный рукой Ба равен… артефакту из сокровищницы Да-арханов.

То, что не имеет цены.

Как благословение из прошлого.

«Видишь? Я читала твою книгу. И даже выписывала непонятные слова».

«Прости, что я не успела спросить».

Ровно до того момента, когда мне в руки не попал кусочек картона. Тогда мне казалось, что я могу всё. Вообще всё.

Потому что меня читала Ба. И потому что она меня одобрила.

Это – жизнеутверждающий пост. Смена времен года, жизнь и смерть – всему свое время. Смерть тоже учит. Что есть только здесь и сейчас, что нет завтра.

Смерть вообще – гимн жизни. Я думала об этом вчера, возвращаясь по трассе.

Меня всегда расстраивает живность, которой не повезло оказаться под колесами. Я летела под 120 и сбросила скорость, увидев рыжий пушистый хвост через разделительную полосу.

Большой. Рыжий. Пушистый хвост. Может ещё сутки назад, бывший живым.

Гимн жизни? Гимн.

Потому что лиса – жила. И была достаточно смела, чтобы рискнуть. И лисе не повезло – карта так упала, но там где одна лиса – живы ещё десять, так говорят.

В третьей части тома «пять» птица свила гнездо на облепихе. Низко. Часть ветвей свисает на дорогу. Снизу водили радостные хороводы собаки, щелкая белыми клыками, когда слышали чириканье желторотиков сверху.

С главы 18 по главу 24 умерло три птенца.

Мы не смогли спасти их. Я и тупая птица. Которая выбрала именно такое место для гнезда.

Папа их бросил, или выбор мамы птицы был не сильно хорош – она сбивалась с крыльев одна в поисках червяков. В дождь. В жару. В холод.

Я почти рыдала от собственного бессилия, когда умирал ещё один, несмотря на все предпринятые мной меры. Одному – просто не хватило еды и он затих, свесив головку вниз; второй – не проснулся после пары ледяных дождливых ночей, третий… третьего съели.

Читайте также: Киев день ночь лиля

Я ругала птицу, погоду, то, что не спилила облепиху весной, климатические изменения – эти большие серые не мигрировали к нам раньше. А птица просто молча делала свою работу.

Летала. Искала. Кормила. Теряла птенцов. И продолжала кормить остальных с хреновым птичьим смирением.

И я сдалась. У меня не было столько внутренней силы, сколько у этой птицы. Не было. Знать, что, возможно выживет только один, а может – никто. И продолжать делать.

И мы спасали последнего. Четвертого.

Когда он надрывался почти сутки я даже пошла копать червя, хотя вопрос, почему жизнь червя менее важна, чем жизнь птенца мучает меня до сих пор.

Но птенец надрывался до хрипа, а червь молчал. И я, сцепив зубы, взяла в руки лопату. За десять минут и пару квадратных перекопанных метров я вспотела, нашла одного смертника и сунула в гнездо.

Птенец есть не стал. Потом прилетела уставшая мама и принесла ему сразу несколько в клюве. И мы вместе смотрели, как он ест.

Я запретила себе проводить расследование, куда делся четвертый желторотик. Мне хочется верить, что он – все-таки встал на крыло.

С 18-й главы пятого тома по 24-ю я училась смирению. Склоняя голову перед той ошеломительной силой, которая заставляет птицу раз за разом возвращаться к птенцам.

Гимн жизни.

Пушистый рыжий хвост на разделительной полосе. Теперь совсем пустое гнездо на облепихе. Они не задаются вопросами – просто живут, как в последний раз. Борясь до последнего.

Точно так же, как Ба.

Вся жизнь так или иначе сводится к поискам «своих». Своей стаи.

Внезапно вспыхнувшее притяжение – проверка «свой» или «чужой» – и отдаление, если опять «просто показалось».

Родственные связи напоминают «дружбу по работе». Часто вынужденно, связанные общими целями или обязательствами, потому что ни родных, ни коллег мы не выбираем.

Но иногда карты ложатся так, что – везёт. И простые общие кусочки генетического кода и общая фамилия означает нечто большее – глубочайшую душевную близость. Поддержку. Защиту. Заботу. Иногда настолько всеобъемлющую, что даже, когда человека больше нет рядом – это ощущается отчетливо.

Но любовь нужно поддерживать. Эта единственная штука, которой чем больше отдаешь, тем больше получаешь в ответ.

Проверка очень проста. Если это можно купить = все сводится к простой задаче «заработать денег». Если нельзя купить, украсть, нельзя забрать или получить силой, это оно. То самое.

То, что бесценно.

ПОЗВОНИТЕ БАБУШКЕ.

Если вам охрененно повезло, и она у вас ещё есть.

Дедушке, папе или маме. Брату, сестре, дяде… Кому-то из тех, кому важно только одно. Что вы – живы, и что у вас – всё хорошо.

P.S. Это жизнеутверждающий пост.

Я не слишком люблю делиться личным, но это мой способ отдать дань уважения. После дня рождения. Первый из которых за несколько лет я встречала не в кругу семьи, с Ба.

Завтра я буду радоваться. Редачить последние главы, пилить блог, в котором поблагодарю всех за поздравления – я прочитала каждое, но не нашла ноут, чтобы выйти в инет, а со смарта отвечать не айс; расскажу о том, что почти плакала, увидев сборник, который вы сделали специально; расскажу, что у нас теперь есть свой самый настоящий чибик – его подарила Це… но это все будет завтра.

А сегодня – время отдать дань памяти. Я просто так чувствую.

Книги пишутся долго, мы вместе последние полгода. И за это время жизнь нарезает нити событий кусками не только у меня. Выворачивая деревья с корнями, если приходит очередной шторм.

*Помню вопросы в ленте, после одной из глав: «Как у вас, в бомбоубежище?»

Напишите об этом. Не нужно сочувствия в комментариях. Это жизнеутверждающий пост.

Напишите о том, что случилось у вас. Что врезалось в память за эти полгода. Что было подвигом. Личным, большим или маленьким. Что оставило след.

Что-то, что доказывает – пока вращается земля, любовь всё ещё рулит миром))

Источник

Минус птица день и птица ночь минус