Кремль зимней ночью твардовский
Яндекс Метрика
- А
- Б
- В
- Г
- Д
- Е
- Ж
- З
- И
- К
- Л
- М
- Н
- О
- П
- Р
- С
- Т
- У
- Ф
- Х
- Ц
- Ч
- Ш
- Щ
- Э
- Ю
- Я
- О НАС
Москва /Александр Твардовский/
Зыбкой ночью солдатской
В сорок первом году
Ехал я из-под Гжатска
На попутном борту.
Грохот фронта бессонный
Шел как будто бы вслед.
Редко встречной колонны
Скрытый вспыхивал свет.
Тьма предместий вокзальных
И — Москва. И над ней
Горделивый, печальный
Блеск зенитных огней.
И просились простые
К ней из сердца слова:
«Мать родная, Россия,
Москва, Москва. «
В эти горькие ночи
Ты поистине мать,
Та, что детям не хочет
Всей беды показать;
Та, что жертвой безгласной
Не смирится с судьбой;
Та, что волею властной
Поведет за собой.
И вовек не склонится
Твоя голова,
Мать родная, столица,
Москва, Москва.
Память трудной годины,
Память боли во мне.
Тряский кузов машины.
Ночь. Столица в огне.
И, как клятва, святые
В тесном горле слова:
«Мать родная, Россия,
Москва, Москва. «
. Память горя сурова,
Память славы жива.
Все вместит это слово:
«Москва, Москва. «
Это имя столицы,
Как завет, повторим.
Расступились границы,
Рубежи перед ним.
Стой, красуйся в зарницах
И огнях торжества,
Мать родная, столица!
Крепость мира — Москва!
Источник
Кремль зимней ночью твардовский
Александр Твардовский. Баллада о Москве
А.Твардовский || «Известия» №114, 17 мая 1942 года
На необ’ятных просторах нашей страны идёт массовый весенний сев. Колхозники и колхозницы! Трудитесь, не покладая рук. Помните: образцовое проведение весеннего сева равнозначно крупной победе на фронте. Соберем в 1942 году обильный урожай!
Первоначальный вариант этого сказания о победе под Москвой слышан мною от колхозников дер. Чернава и других деревень Курской области, ныне освобожденных от немецких оккупантов.
А может быть, не в деревушке,
Где взад-вперед прошла война, —
В пути, в какой-нибудь теплушке,
Как песня, родилась она.
А может быть, в лесу, в землянке,
У камелька из трех камней,
Развесив заполночь портянки,
Бойцы прислушивались к ней.
А может быть, проделав ныне
Тысячеверстный путь молвы,
Она сюда, в края степные.
Пришла из-под самой Москвы.
А может быть, каким-то чудом
Сквозь фронт по снежной целине
Пришла, как весточка, оттуда,
Где ждут и видят нас во сне.
Не уследить — легка, что ветер,
И не с газетного листа
Пошла — и стала быть на свете, —
Из уст в уста, из уст в уста.
Идет, как эхо, перекатом,
По селам, из жилья в жилье.
От деда, старого солдата,
Я записал на-днях ее.
То был такой великий бой,
Что нет к нему присловья.
Стоял противник под Москвой,
Горело Подмосковье.
Он — вот он враг. За ним давно
Калуга, Клин, Бородино
И волжское верховье.
А шел он в битву не один,
Валил несметной лавой.
Тут был венгерец, финн, румын
И прочие державы.
Его мороз наш торопил,
Уже в ладоши немец бил
У городской заставы.
Уже вблизи его войска
Гремят броней стальною,
Уже видна ему Москва
С Кремлевской стеною.
И воют бомбы не впервой
Над славным городом Москвой
И над Москвой-рекою.
Уже слова: «Моя Москва»
По-русски враг заучивал.
Нет, ты возьми ее сперва,
Потом усы покручивай.
Доныне с гордой головой
Москва над той рекой-Москвой
Стоит, гудит, могучая!
Вот наши — греть его огнем
Со всех своих позиций,
За каждым камнем, каждым пнем
Покуда дышишь, биться.
И смерть встречать лицом к лицу,
Как долг и честь велят бойцу,
И не сдавать столицы.
Да, то была сама Москва,
Круты ее пороги.
И вражьи танки, как дрова,
Пылали на дороге.
Но немец брал за пядью пядь,
И вот уж дальше отступать
Нельзя. И нет подмоги.
Все ближе, ближе рвется враг,
Все злей, — и наши просят:
— Товарищ Сталин, так и так,
Нельзя ли сип подбросить?
И Сталин тотчас шлет ответ
По фронту телеграммой:
— Покамест-что подмоги нет, —
И говорит им прямо:
— Москва надеется на вас!
Стоять, ребята, мой приказ,
Хотя б до смерти самой…
Стоять? Стоять! Про все забудь, —
Сказали наши витязи.
Стоят, встречают грудь на грудь
Немецкие дивизии.
А немец прет, мороз дерет,
Ему б к зиме кончать поход,
Подзапастись провизией.
Ему б дорваться до тепла,
Передохнуть с неделю.
Отмыться в бане добела
Да вошь унять на теле.
Попить, поесть, пограбить всласть,
Свою в Москве поставить впасть, —
А что ж! И в самом деле!
А бой идет. Мильоном ног
Натоптан снег кровавый.
И битым немцем вдоль дорог
Завалены канавы.
А сила вражья велика.
Он гонит новые войска,
Возносит нашу славу.
Но слава эта дорога
И нам. И нашей кровью
Обильно политы снега
И земли Подмосковья.
У стен Москвы по суткам в ряд
Ее защитники лежат
С гранатой в изгоповьи.
И вот до них доходит весть,
Вождя родное слово:
— Подмога есть, полков не счесть,
И к бою все готовы,
Но не настал их день и час
Держать, ребята, — был приказ,
И был приказ суровый.
И было в тысячах сердец:
— Держать ценой любою.
И трижды раненый боец
Не покидает боя.
И под огнем другой ползет,
Чтоб грудью вражий пулемет
Закрыть — самим собою.
Гудит под танками земля,
Горят зарницы вспышек.
Но свой приказ в стенах Кремля
Уже победа пишет.
Там Сталин заполночь не спит,
И, как перо его скрипит,
Того никто не слышит.
На Спасской башне время бьет,
Столица в снежной пене.
Метель вчерашняя метет,
Но ветер — к перемене.
Метет над городом метель.
Вот Сталин встал, надел шинель
И тихо вышел в сени.
Проходит Сталин вдоль стены
Дорожкою особой,
Где елочки, занесены,
Стоят рядком в сугробах.
И, снег стряхнув, проходит вниз,
И там три лампочки зажглись
У ленинского гроба.
И с непокрытой головой
Он сходит по ступеням.
Метель редеет над Москвой,
И город в ровных тенях
Лежит в ночи, как бы пустой.
Мороз крепчает молодой,
Крепчает — к перемене.
Звезда кремлевская горит
И в небе звезды в сборе.
Полмира спит, а фронт гремит
От моря и до моря.
А сколько крови, сколько слез
Один тот немец в мир принес,
А сколько мук и горя.
У мавзолея часовой
Пост уступает смене.
И с непокрытой головой
Обратно по ступеням
Поднялся Сталин. Над Москвой
Рассвет забрезжил боевой
К великой перемене.
Настал тот день, настал тот час
Отрадный, небывалый,
Как отдал Сталин тот приказ
Бойцам и генералам,
И на позиции врага
В атаку двинулись войска,
И было их немало.
И видит враг: Москва идет
Всем фронтом в наступление:
«Вперед за Родину! Вперед
За Сталина, за Ленина!» —
А сам-то враг давно не тот:
И пушек тех не прежний счет,
И танков умаление.
И услыхал весь мир слова
Великие, простые:
Врага отбросила Москва,
И спасена Россия.
А враг ее и всех людей
Не перед кем, а перед ней
Подался вспять впервые.
Забыл, как звать: «Моя Москва»,
Забыл, как петь: «Москва моя».
Нет, ты возьми ее сперва,
Москву-то, — вещь упрямая.
С непобедимой головой
Москва над той рекой-Москвой
Стоит, гудит. Та самая!
Источник
Стихи о Московском Кремле
Московский Кремль, святыня наша,
Соборов древних купола,
От этих стен, старинных башен
И начинается Москва.
Седых веков осталась память
На стенах древнего Кремля,
Но кажется не властно время,
Когда мы смотрим на тебя.
Прекрасен вид неповторимый
Твоих соборов и дворцов.
Люблю тебя, Московский Кремль,
Творенье русских мастеров.
История Руси великой
Навеки связана с тобой,
И вся Москва и вся Россия
Единой связаны судьбой.
Кремль помнит множество событий
С седых веков до наших дней.
Здесь русской славы том великий
Написан судьбами людей
Здесь вся история России
Как из кирпичиков стена,
И так торжественно красиво
Всё озаряют купола.
Царь пушка как защиты символ
Стоит на площади Кремля
И недоступна вражьей силе
Вовек российская земля.
Седая шапка Мономаха,
Державы символ прошлых лет,
Хранит единство нашей веры,
Залог всех будущих побед.
Благословляют всю Россию
Иконы древнего Кремля.
Ты лучше всех на белом свете,
Россия, Родина моя!
И пусть всегда звучат над миром
И не померкнут никогда
Три самых главных русских слова:
Россия, Родина, Москва!
Московский Кремль — краса России
Велик, могуч, неповторим.
Ты — наша слава, наша сила,
Мы, русские, тебя боготворим.
Прошло с тех пор веков немало,
Как Калита — московский князь
Дубовые построил стены,
Москва из пепла поднялась.
Но каждый век свое оставил что-то
В истории Московского Кремля.
И помнит, как творили итальянцы,
Великая Российская земля!
Величье башен, красота соборов
И купола, что вместо головных уборов,
Шедевры Феодосия, Рублева, Грека,
Иконостас 15 века.
Царь-пушка, Чохова творенье,
Отлита всем на удивленье.
А звезды из рубина над Кремлем
Такие где еще найдем.
Поэтому, мы постоянно говорим:
«О, Кремль Московский, ты неповторим!»
Кто видел Кремль в час утра золотой,
Когда лежит над городом туман,
Когда меж храмов с гордой простотой
Как царь белеет башня-великан?
Кремль зимней ночью над Москвой —
Рекой и городом Москвою —
С крутой Ивана головой
И с тенью стен сторожевою.
Кремль зимней ночью при луне,
Ты чуден древностью высокой
И славен с нею наравне
Недавней памятью жестокой.
Недавней памятью ночей,
Когда у западной заставы
Курились дымы блиндажей
И пушки ухали устало;
Когда здесь были фронт и тыл,
И в дачных рощах Подмосковья
Декабрьский снег замешан был
Землей, золой и свежей кровью.
Кремль зимней ночью, на твоих
Стенах, бойницах, башнях, главах
И свет преданий вековых,
И свет недавней трудной славы.
На каждом камне с той зимы
Как будто знак неизгладимый
Всего того, чем жили мы
В тревожный час земли родимой.
Незримым заревом горят
На каждом выступе старинном
И Сталинград, и Ленинград,
И знамя наше над Берлином.
До дней далеких донеси
То отраженье, гордый камень,
И подвиг нынешней Руси
Да будет будущему в память!
Да будет славой вековой
Он озарен, как ты луною,
Кремль зимней ночью над Москвой —
Рекой и городом Москвою!
У стен Кремля таинственно и тихо,
Куранты возвещают четверть часа
На главной башне крепости великой,
Хранящей над вратами образ Спаса.
И на камнях Васильевского спуска
Горят следы гостей родной столицы
И москвичей, и русских, и не русских…
О, как Москвой мне хочется гордиться.
Вознёс цветные главы храм Покровский,
В восьми столпах, собой неравных, чудо,
А рядом — первый памятник московский,
Ничто для сердца русского не чуждо…
Глаза от умиления закрою,
Вдохну в себя вечернюю прохладу,
И поднимусь, как птица, над Москвою,
Впитав великий дух святого града.
Кремль обращен к реке стеною
Не праздничною — крепостною,
Суров, без всяких выкрутас,
Ничем не радует он глаз.
Там, вдоль реки, не торопясь,
Я шел, прохожих сторонясь,
Воображал себя при том
Чужим Кремлю — его врагом.
Но угол с башней обогнув,
Переведя на горке дух,
Дверь отворил своим ключом
И в Кремль вошел, как в отчий дом.
В каморке с клетчатым окном
Жую сухарик с кипятком,
Рассматривая в тишине
Портрет актриски на стене.
Бессмертное величие Кремля
Невыразимо смертными словами!
В твоей судьбе, — о, русская земля! —
В твоей глуши с лесами и холмами,
Где смутной грустью веет старина,
Где было все: смиренье и гордыня —
Навек слышна, навек озарена,
Утверждена московская твердыня!
Мрачнее тучи грозный Иоанн
Под ледяными взглядами боярства
Здесь исцелял невзгоды государства,
Скрывая боль своих душевных ран.
И смутно мне далекий слышен звон:
То скорбный он, то гневный и державный!
Бежал отсюда сам Наполеон,
Покрылся снегом путь его бесславный…
Да! Он земной! От пушек и ножа
Здесь кровь лилась… Он грозной
был твердыней!
Пред ним склонялись мысли и душа,
Как перед славной воинской святыней.
Но как — взгляните — чуден этот вид!
Остановитесь тихо в день воскресный —
Ну, не мираж ли сказочно-небесный
Возник пред вами, реет и горит?
И я молюсь — о, русская земля! —
Не на твои забытые иконы,
Молюсь на лик священного Кремля
И на его таинственные звоны…
Словно гордый хлеб
у страны в руке —
славный город-Кремль
на Москве-реке.
Устремленный в синь
он и град и весь —
всей России сын,
возле сердца весь.
Кремль со всех сторон
окружен стеной,
а стена — Москвой,
а Москва — страной.
Словно гордый хлеб
у страны в руке —
славный город-Кремль
на Москве-реке.
Плавно выгнут мост.
Мощен взмах стены —
здесь глаза и мозг
молодой страны.
Кремль, как вещий стих,
достигает звезд
пятерней своих
дерзновенных звезд!
Словно гордый хлеб
у страны в руке —
славный город-Кремль
на Москве-реке.
Реет звездный дым
и текут века
над Кремлем седым,
как Москва-река…
Москва, Москва. люблю тебя как сын,
Как русский, — сильно, пламенно и нежно!
Люблю священный блеск твоих седин
И этот Кремль зубчатый, безмятежный.
Напрасно думал чуждый властелин
С тобой, столетним русским великаном,
Померяться главою и — обманом
Тебя низвергнуть. Тщетно поражал
Тебя пришлец: ты вздрогнул — он упал!
Вселенная замолкла… Величавый,
Один ты жив, наследник нашей славы.
Когда-то мальчиком, прильнув к отцу,
не раз входил я в гулкие ворота
и сразу становился тих и кроток:
я был с Величием лицом к лицу.
Святые стены русского Кремля,
его палаты, строгие соборы
к минувшей славе обращали взоры
в глубинах вечных дум полудремля…
Пусть жизнь шагала где-то в стороне,
здесь в каждом камне чуялось былое,
прошедших лет и доброе и злое —
Народа путь.
И жутко было мне.
И вновь я через много лет в Кремле.
Его соборы и палаты те же.
Но будто вихрь промчался чистый, свежий,
морщины сгладив на его челе.
Все тот же он, как в прежние года, —
Красив и стар.
Не мог же стать моложе.
Но полон жизни он, как никогда,
до новой, до всесветной славы дожил,
и зорче ныне очи старика:
ему видны грядущие века.
Упоительно встать в ранний час,
Легкий след на песке увидать.
Упоительно вспомнить тебя,
Что со мною ты, прелесть моя.
Я люблю тебя, панна моя,
Беззаботная юность моя,
И прозрачная нежность Кремля
В это утро — как прелесть твоя.
У меня в Москве — купола горят!
У меня в Москве — колокола звонят!
И гробницы в ряд у меня стоят, —
В них царицы спят, и цари.
И не знаешь ты, что зарей в Кремле
Легче дышится — чем на всей земле!
И не знаешь ты, что зарей в Кремле
Я молюсь тебе — до зари!
И проходишь ты над своей Невой
О ту пору, как. над рекой — Москвой
Я стою с опущенной головой,
И слипаются фонари.
Всей бессонницей я тебя люблю,
Всей бессонницей я тебе внемлю —
О ту пору, как по всему Кремлю
Просыпаются звонари…
Но моя река — да с твоей рекой,
Но моя рука — да с твоей рукой
Не сойдутся. Радость моя, доколь
Не догонит заря — зари.
Предо мной Иван Великий,
Предо мною — вся Москва.
Кремль-от, Кремль-от, погляди-ка!
Закружится голова.
Русской силой так и дышит…
Здесь лилась за веру кровь;
Сердце русское здесь слышит
И спасенье, и любовь.
Старине святой невольно
Поклоняется душа…
Ах, Москва, родная, больно
Ты мила и хороша!
Там родина моя, там жил я, бывши молод;
Над бедной той рекой стоит богатый город;
По нем подчас во мне тоска!
В том городе есть башни-исполины!
Как я люблю его картины,
В которых с роскошью ковров
Одеты склоны всех семи холмов —
Садами, замками и лесом из домов.
Таков он, город наш стохрамый, стопалатный!
Чего там нет, в Москве, для взора необъятной.
Базары, площади и целые поля
Пестреются кругом высокого Кремля!
А этот Кремль, весь золотом одетый,
Весь звук, когда его поют колокола,
Поэтом, для тебя не чуждым, Кремль воспетый
Есть колыбель Орла
Из царственной семьи великой!
Не верь, что говорит в чужих устах молва,
Что будто север наш такой пустынный, дикий!
Увидишь, какова Москва,
Москва — святой Руси и сердце и глава! —
И не покинешь ты ее из доброй воли:
Там и в мороз тебя пригреют, угостят;
И ты полюбишь наш старинный русский град,
Откушав русской хлеба-соли.
С улиц гастроли Люце
были какой-то небылью, —
казалось, Москвы на блюдце
один только я небо лью.
Нынче кончал скликать
в грязь церквей и бань его я:
что он стоит в века,
званье свое вызванивая?
Разве шагнуть с холмов
трудно и выйти на поле,
если до губ полно
и слезы весь Кремль закапали?
Разве одной Москвой
желтой живем и ржавою?
Мы бы могли насквозь
небо пробить державою,
Разве Кремлю не стыд
руки скрестить великие?
Ну, так долой кресты!
Наша теперь религия!
По снегу тень — зубцы и башни;
Кремль скрыл меня, — орел крылом;
Но город-миф — мой мир домашний,
Мой кров, когда вне — бурелом.
С асфальтов Шпре, с Понтийских топий,
С камней, где докер к Темзе пал,
Из чащ чудес — земных утопий, —
Где глух Гоанго, нем Непал,
С лент мертвых рек Месопотамии,
Где солнце жжет людей, дремля,
Бессчетность глаз горит мечтами
К нам, к стенам Красного Кремля!
Там — ждут, те — в гневе, трепет — с теми;
Гул над землей метет молва,
И, зов над стоном, светоч в темень, —
С земли до звезд встает Москва!
А я, гость лет, я, постоялец
С путей веков, здесь дома я;
Полвека дум нас в цепь спаяли,
И искра есть в лучах — моя.
Здесь полнит память все шаги мне,
Здесь, в чуде, я — абориген,
И я, храним, звук в чьем-то гимне,
Москва! в дыму твоих легенд.
Источник
Красота Божиего Мира
Красота мира Божиего — в каждой травинке, в горных вершинах, в облаках, в иконах, в храмах, в слове Евангелия и в молитвах. В самом человеке заложена Творцом искра Образа Божиего. Любви всем, радости и счастья от соприкосновения с красотой
воскресенье, 17 мая 2020 г.
Поэты – фронтовики. Твардовский А.Т.
Тружусь и живу, и старею,
И жизнь до конца дорога,
Но с радостью прежней не смею
Смотреть на поля и луга.
Росу обивать молодую
На стежке, заметной едва.
Куда не взгляну, ни пойду я —
Жестокая память жива.
И памятью той, вероятно,
Душа моя будет больна,
Покамест бедой невозвратной
Не станет для мира война. (Источник: Страницы истории нашей. Живопись. Скульптура. Поэзия: Альбом/Автор-составитель А.С. Жукова — М.: Изобразительное искусство, 1988 — 319с.)
Когда пройдешь путем колонн
В жару, и в дождь, и в снег,
Тогда поймешь, как сладок сон,
Как радостен ночлег.
Когда путем войны пройдешь,
Еще поймешь порой,
Как хлеб хорош и как хорош
Глоток воды сырой.
Когда пройдешь таким путем
Не день, не два, солдат,
Еще поймешь, как дорог дом,
Как отчий угол свят.
Когда — науку всех наук —
В бою постигнешь бой,
Еще поймешь, — как дорог друг,
Как дорог каждый свой.
И про отвагу, долг и честь
Не будешь зря твердить.
Они в тебе, какой ты есть,
Каким лишь можешь быть.
Таким, с которым, коль дружить
И дружбы не терять,
Как говорится — можно жить
И можно умирать. 1943
В тот день, когда окончилась война
И все стволы палили в счет салюта,
В тот час на торжестве была одна
Особая для наших душ минута.
. И лишь теперь в особый этот миг,
исполненный величья и печали,
мы отделялись навсегда от них:
нас эти залпы с ними разлучали.
В конце пути, в далекой стороне
Под гром пальбы прощались мы впервые
Со всеми, что погибли на войне,
Как с мертвыми прощаются живые.
До той поры в душевной глубине
Мы не прощались так бесповоротно.
Мы были с ними как бы наравне,
И разделял нас только лист учетный.
И лишь теперь, в особый этот миг,
Исполненный величья и печали,
Мы отделялись навсегда от них:
Нас эти залпы с ними разлучали.
Внушала нам стволов ревущих сталь,
Что нам уже не числиться в потерях.
И, кроясь дымкой, он уходит вдаль,
Заполненный товарищами берег.
И, чуя там, сквозь толщу дней и лет,
Как нас уносят этих залпов волны,
Они рукой махнуть не смеют вслед,
Не смеют слова вымолвить. Безмолвны.
Все эти годы, все эти десятилетия преследует нас их образ.
Кремль зимней ночью над Москвой —
Рекой и городом Москвою
С крутой Ивановой главой
И с тенью стен сторожевою.
Кремль зимней ночью при луне,
Ты чуден древностью высокой
И славен с нею наравне
Недавней памятью жестокой.
Недавней памятью ночей,
Когда у западной заставы
Крутились дымы блиндажей,
И пушки ухали устало;
Когда здесь были фронт и тыл
И в дачных рощах Подмосковья
Декабрьский снег замешан был
Землей, золой и свежей кровью.
Кремль зимней ночью, на твоих
Стенах, бойницах, башнях, главах
И свет преданий вековых,
И свет недавней трудной славы.
На каждом камне с той зимы —
Как будто знак неизгладимый
Всего того, чем жили мы
В тревожный час земли родимой.
Незримым заревом горят
На каждом выступе старинном —
И Сталинград, и Ленинград,
И знамя наше над Берлином.
До дней далеких донеси
То отраженье, гордый камень,
И подвиг нынешней Руси
Да будет будущему в память!
Да будет славой вековой
Он озарен, как ты луною,
Кремль зимней ночью над Москвой —
Рекой и городом Москвою!
Над озером долго играла гармонь,
Как будто бы жалуясь кротко
На то, что еще неохота домой,
Что рано уснула слободка.
Там юность грустила, собою полна,
Своей непочатою силой,
Зеленая юность, чье детство война
Огнем на корню опалила.
Та юность, которой, казалось, не быть,
И вот она к сроку настала,
Чтоб жить, и жалеть, и дерзать, и любить,
И все — начиная сначала. (Источник: Страницы истории нашей. Живопись. Скульптура. Поэзия: Альбом/Автор-составитель А.С. Жукова — М.: Изобразительное искусство, 1988 — 319с.)
Я не пишу давно ни строчки
Про малый срок весны любой;
Про тот листок из зимней почки,
Что вдруг живет, полуслепой;
Про дым и пух цветенья краткий,
Про тот всегда нежданный день,
Когда отметишь без оглядки,
Что отошла уже сирень;
Не говорю в стихах ни слова
Про беглый век земных красот,
Про запах сена молодого,
Что дождик мимо пронесет,
Пройдясь по скошенному лугу;
Про пенье петушков-цыплят,
Про журавлей, что скоро к югу
Над нашим летом пролетят;
Про цвет рябиновый заката,
Про то, что мир мне все больней,
Прекрасный и невиноватый
В утрате собственной моей;
Что доля мне теперь иная,
Иной, чем в юности, удел,-
Не говорю, не сочиняю.
Должно быть — что ж?- помолодел!
Недаром чьими-то устами
Уж было сказано давно
О том, что молодость с годами
Приходит. То-то и оно. 1951
Источник